Кушуль, Семита Исааковна
Семита Исааковна Кушуль (1 июня 1906, г. Евпатория — 1996) — ведущий караимовед, собирательница материального и духовного наследия караимского народа, первый лауреат премии им. И. И. Казаса, присуждаемой крымским фондом культуры за выдающиеся заслуги в развитии культуры своего народа.
Биография
Образование — незаконченное высшее. Автор ряда интересных работ и публикаций, в том числе об археологе А.С. Фирковиче. Общалась с С.М. Шапшалом, Н.А. Баскаковым, Б.Я. Кокенаем и многими другими караимскими деятелями. Собранные Б.Я. Кокенаем и С.И. Кушуль ценные караимские и раббанитские рукописи составляют отдельный фонд, хранящийся в отделе рукописей Вильнюсского университета в Литве.
Именем С.И. Кушуль назван караимский музей в Евпатории, действующий при кенассах.
Статья А.Н. Стома «Очерки Евпатории — караимы»
Цитата: О ней я знал задолго до нашего знакомства. Читал ее статьи в газетах, а однажды на одной из научных конференций купил ее труд о караимах. И вот, когда я стал подбирать материал для создания документальной книги о Евпаторийском винзаводе, то обнаружил в архиве акт о нанесенном заводу ущербе во время немецко-фашистской оккупации города. Одним из подписантов и была Семита Исааковна. Я позвонил ей, и мы договорились о встрече.
С той поры было несколько встреч, и всякий раз я уходил охваченный желанием написать об этой удивительной женщине. Она занимательно и вместе с тем просто рассказывала о своей нелегкой жизни, о народе, к которому принадлежала. Рассказы ее иногда были смешны, даже в том случае, если говорила о грустном.
Вот один из них. Это было на стыке двадцатых и тридцатых годов. В это время НКВД находился в доме 41 по улице Революции . По какой- то неизвестной причине Семиту (ей тогда не было и тридцати) арестовали и посадили в подвал этого дома. Прошло несколько дней, и ее вызывают на допрос. Следователя интересовало, о чем говорят женщины, с которыми она находилась в камере. Ну, о чем говорят женщины, когда собираются вместе? И зачем это знать молодому мужчине? Ведь в подвале нет его девушки? Следователь остался недоволен и прочел заключенной лекцию на тему о помощи органам.
Прошло еще несколько дней, и снова она сидит перед тем же следователем. А к тому времени во дворе зачем-то поставили колесный трактор. Женщины его видели в окошко, и их, от нечего делать, заинтересовало - почему у трактора передние колеса маленькие, а задние большие? Никто из них не смог разгадать эту загадку. И вот следователь спрашивает Семиту, о чем разговаривают между собой ее сокамерницы. Семита с готовностью поведала о тракторе и посетовала на то, что никто не знает, почему у трактора разные колеса. Следователь в тот же день выпустил ее из кутузки, так и не сказав, за что она просидела в подвале, и, тем более, не ответил на вопрос о тракторе. А говорят, органам всё известно.
Семита Исааковна была первым главным бухгалтером Евпаторийского винзавода. Она недолго в нем проработала, потому что в 1933 году повышена в должности и переведена на работу в Крымвинтрест в Симферополь.
Нужно сказать, что своей семьи у нее не было, и она все свое свободное время уделяла больному отцу и младшему племяннику Саше, которого после смерти сестры усыновила.
Военное лихолетье застало ее в Крымском заповеднике, где она работала и проживала с отцом и Сашей. Она не была воительницей, поэтому, когда немцы оккупировали Крым и началась борьба с партизанами, не ушла в горы, а решила уехать домой, в Евпаторию.
С первых дней оккупации началась регистрация евреев и караимов. Евреям было приказано нашить на одежду звезду Давида, а караимам нет. Потом был расстрел евреев, караимов же не тронули.
Избавившись от страха быть расстрелянной, Кушуль принялась узнавать, как выбраться из леса. Оказывается, нужен пропуск. Она, с отцом и племянником, приехала в Алушту, где не было ни родственников, ни знакомых. Преодолевая страх, пошла в комендатуру. Увидев поблизости с ней виселицу и повешенного мальчика с табличкой «Партизан», повернула обратно. Нужда заставила преодолеть испуг, и она снова направилась в комендатуру. Там, на удивление без проволочек, выдали пропуск. Теперь можно ехать. Легко сказать. На чем ехать?
Перетащила вещи ближе к ялтинской дороге, оставила возле них отца и пошла искать транспорт. Машины одна за другой проносились мимо. Стояла бы еще, но местный житель разъяснил ей, что, в связи с активностью партизан, военным запрещено брать попутчиков, и посоветовал пройти в сторону Ялты к колонке. Там немцы заправляются водой, и может, повезет уговорить какого-нибудь из них.
Ей действительно повезло. Доброжелательный немецкий офицер разрешил сесть рядом с собой в кабину грузовой машины с тем, чтобы показать водителю, где нужно остановиться, чтобы забрать старика и мальчика. Так они приехали в Симферополь. Но снова застряли и только вечером 4 января 1942 года они переступили порог родного дома. Была радостная встреча, и никто даже не догадывался, что она предшествует горькому расставанию.
В эту ночь началась самая кровавая драма в истории Евпатории. Читатель уже догадался, что речь идет о морском десанте и последующих после него событиях. Сутки не утихала стрельба. Рев машин, крики людей и взрывы наводили ужас на мирных людей, сбившихся в одной комнате. Пули и осколки залетали во двор, впиваясь в стены и в единственную шелковицу.
Со следующим утром пришла тишина, но не надолго. В дом ворвались жандармы. «Вот здесь, в этой комнате, где мы сидим, это и случилось», - говорит Семита Исааковна ровным голосом. Ее грустный взгляд обводит беленые стены, на которых висят потемневшие портреты близких ей людей.
Жандармы схватили мужа сестры, старшего племянника, которому не было и шестнадцати. Потащили и слепого отца, но Семита уцепилась в него. Офицер, бывший тут же, разрешил его оставить.
После массовых расстрелов, оккупанты потребовали оставшимся в живых мужчинам зарегистрироваться. Дрожа от страха, повела отца в комендатуру, которая располагалась в теперешней Центральной курортной поликлинике. Там ей сказали через переводчицу: «Нам такая старая рухлядь не нужна».
Так дожили до апреля 1944 года. Свое отступление немцы обозначили разрушением многих предприятий города.
В мае 1944 года Семита Исааковна снова становится главным бухгалтером винзавода и принимает участие в его восстановлении. Совместно с первым послевоенным директором М.И. Рутковским она составляет и подписывает «Акт об ущербе, причиненном захватчиками и их сообщниками имуществу и инвентарю Евпаторийского винзавода». Подписание состоялось 8 июня 1944 года. Кстати, она совершенно забыла об этом факте своей биографии.
После ужасов оккупации начались кошмары депортации. Нависла угроза и над караимами. Чем они лучше армян, греков, которых вывезли из Крыма вслед за татарами? Ведь немцы караимов не трогали так же, как татар. Куда ей с немощным стариком?
Выяснением действительного положения дел занялся Рутковский. Вскоре он заверил, что караимов выселять не будут. Стало легче, но сомнения по-прежнему не оставляли ее. Тогда директор привел прямо в дом к Кушуль «компетентного» человека. Он повторил заверение, и только после этого главный бухгалтер смогла спокойно работать.
Прошли годы, и Семита Исааковна - пенсионер. Отпущенное Богом время решила посвятить просветительской деятельности. Тюркское происхождение и иудейское вероисповедание караимов создали весьма необычный конгломерат, поэтому даже грамотные люди подчас неверно трактуют историю и сущность караимизма. С большой настойчивостью и эрудицией она опровергает ложные или ошибочные сведения, публикуемые о нем в печати, поднимает из небытия все новые и новые страницы истории своего народа.
Семита Исааковна всю жизнь прожила в родном доме, (Просмушкиных, 17) сильно отставшем от установившихся норм благоустройства, но она никогда не жаловалась. Ее могучий дух позволял стойко преодолевать возникавшие трудности и целеустремленно раскрывать тайны истории своего древнего народа. До последних дней жизни она имела светлую голову. Ее последний труд: «Ищите в Библии». Он о тенденциозности в вопросе этноса крымских караимов» датирован 9 декабря 1996 года.
11 декабря 1996 года она пошла на базар, но по пути ей стало плохо. У нее хватило сил вернуться, чтобы умереть не на улице, а в родном доме. Ей было 90 лет. Вечная ей память.
